Однажды их родители сменили нарты на автомобили, малицы – на куртки, а чум – на квартиру. Жизненный уклад маленьких тундровиков изменился кардинально, но вековые устои и знание законов природы навсегда у них в крови – это то, что бережно проносится через всю жизнь и передаётся по наследству из поколения в поколение. В День коренных народов мира мы попросили коллег, работников «Газпром добыча Надым», поделиться своими воспоминаниями из детства и рассказать о семейных традициях. Оглядитесь, возможно, первоисточник уникальных историй о быте ненецкого народа работает и рядом с вами.
– Никогда не забудется наш рацион, то, чем можно было питаться весь день: свежее мясо, оленья кровь, наивкуснейший жир – это оленьи мозги и костный мозг из ног оленя, а также аппетитный горячий шулюм и жаренное на костре мясо. Запомнился период, когда я уже мог ездить с папой без мамы, мне было примерно 5–8 лет, тогда я даже мог помогать в делах. Каждой осенью начиналась пора охоты и промысловой рыбалки. Я ездил с отцом в бывший посёлок Хоровая к устью реки Надым, там остался жить один мой дядя. Он всегда угощал нас свежепожаренной миногой, по вкусу она напоминает осетрину, а ещё щурогайками – так называется молодь щуки. До сих пор помню, как это было вкусно. Очень ярко вспоминается момент, когда пойманные песцы приходили в себя у дяди в избушке, они отогревались и начинали носиться по комнатам. После сезона охоты и рыбалки начиналась пора заготовки оленины, так называемая забойка на корале. В это время приходилось весь день находиться на улице, на морозе ждать окончания дня. Но холодно не было, национальная одежда грела безупречно, – вспоминает Вячеслав Сегой, оператор по добыче нефти и газа Надымского нефтегазодобывающего управления.
– Наш отец, потомственный оленевод, в середине 60-х годов выбрал иной уклад жизни. Мы переезжали из Яр-Сале в Панаевск, потом в Сё-Яху и далее – в Надым. В детстве нас отправляли к дедушке на летние каникулы. Он был кочевником Тамбейской тундры, выпасал совхозное стадо в районе фактории Дровяной. Пастух Али очень бережно относился к оленям, будь это общественное или личное поголовье. Когда-то давно своих олешек было мало, а каслать по тундре нужно постоянно. Молодой парень сам впрягался в передовую нарту, чтобы дать рогачам возможность сохранить силы. Потихоньку увеличивалось личное поголовье, уже сильная четвёрка стояла во главе каравана из оленьих упряжек. А любовь и преданность животным дедушка пронёс через всю жизнь, – поделилась Светлана Скоренко, ведущий комментатор службы по связям с общественностью и СМИ.
– Помню лето 1985 года, как дедушка перед сном рассказывал легенды или сказки. Они звучали по абзацам, и кто-нибудь из взрослых ему вторил, повторяя фразу. Неспешная речь буквально убаюкивала. Понимаю, что в этом действии была не просто магия фольклора, но и веками заведённый порядок. В семье моего деда вставали рано, в четыре-пять часов утра. Именно порядок, система, цикличность дают ненцам силы жить и двигаться дальше, – добавила Светлана.
– Мои родители кочевали возле Кутопьюгана, раньше там стояло три бригады, которые пасли совхозных оленей. У меня пять сестёр и шесть братьев, росли мы в основном сами по себе, забот у взрослых было очень много. Помогали друг другу и брали пример со старших, я – одна из младшеньких, девятый ребёнок в семье, – рассказала Анастасия Анагуричи, сторож Управления по эксплуатации вахтовых посёлков. – Хорошо помню, как мы с родными заботились об оленятах, которые страдали копыткой. Это болезнь конечностей, при которой олени сильно хромают, отстают от стада и теряются. Поэтому малышей с таким недугом обычно вылавливают и лечат, а живут они прямо в чуме. В нашей семье такие тоже были, со временем они становились совсем домашними, а мы к ним привязывались, считая их питомцами. Собирали для них ветки берёзы, ягель, подосиновики и даже варили им уху.
Фото Игоря Букина, Александра Мурчича, Вячеслава Сегоя