Он мечтал ремонтировать машины, а «ремонтирует» людей. Всё случилось по желанию отца. Андрей Пешенко, хирург Медицинского комплекса «Бованенково» МСЧ “Газпром добыча Надым”, в медицине себя никогда не представлял, по душе были больше технические науки. Но врач – профессия престижная, и он не стал особо сопротивляться. Наш герой поступил в медицинский университет – выдержал и большой конкурс, и сложные экзамены. Считал, что если уже и идти в медицину, то становиться только хирургом. Как позже выяснилось, это была несбывшаяся мечта папы, которую он воплотил в сыне.
После успешного окончания университета молодой врач вслед за родителями переехал в Надым. В районную больницу как раз требовались молодые хирурги. Именно здесь он научился ставить правильный диагноз и оперировать самостоятельно. Сегодня за его плечами двадцатилетний опыт работы. Последние три года Андрей Владимирович работает на Бованенковском месторождении – в самом большом и отдалённом арктическом медицинском комплексе «Газпрома».
– Помните свою первую сложную операцию?
– Все сложные, когда они первые. Даже незначительное кровотечение тогда казалось катастрофой. Я воспитывал себя, воспитывал волю, привыкал. Было непросто. Именно тогда я стал ощущать свою значимость и ответственность. Первые годы – знаковые для всех врачей.
– Андрей Владимирович, вы по-прежнему волнуетесь, когда берёте в руки скальпель?
– Конечно. Волнение не такое как тогда, но присутствует. Ведь любое хирургическое вмешательство непредсказуемо. Перестаю волноваться, когда начинается сам процесс. До начала операции прокручиваю её всегда в голове, продумываю ход: какие могут быть осложнения, с какими техническими трудностями могу столкнуться. Во время операции усталости не ощущаешь, она появляется после – и ноги отнимаются, и руки.
– Врач не имеет права на ошибку, особенно хирург. Бывали сложности во время операций, когда что-то пошло не так?
– Безусловно, выздоровление зависит от правильно выполненной операции, но бывают и непредвиденные обстоятельства. Стопроцентной гарантии нет! Значение имеет и возраст пациента, и сопутствующие заболевания – массу факторов нужно учесть. Хирург не имеет права на ошибку, но он тоже человек. Даже у самых блестящих врачей случаются неудачи.
Я не знаю таких хирургов, которые бы не переживали о смерти больного. Я помню всех своих потерянных пациентов. Это трагедия для врача, травма, которую каждый переживает по-своему: кто-то уходит в отпуск, кто-то, наоборот, с головой погружается в работу. Но если после такого случая ушёл из медицины – значит сдался, не справился с ситуацией.
– Здесь, на Бованенково, вы, наверное, без постоянной практики, но всегда наготове?
– Как без постоянной практики?! Каждый день приходится оказывать помощь. Конечно, если сравнивать с государственными больницами, где за год приходилось делать по 300–400 различных операций, то на Бованенковском месторождении их гораздо меньше. Но здесь тоже бывают и онкологические больные, не говоря уже о тех, кто поступает с аппендицитами и различными травмами. И это вполне понятно. Люди тут живут по несколько месяцев. А мы оказываем помощь каждому – не только сотрудникам «Газпром добыча Надым», но и работникам подрядных организаций, местному населению.
– Многие боятся «ложиться под нож». Посоветуйте, как побороть страх.
– Практически все испытывают перед операцией определённый дискомфорт, это нормально. Было бы удивительно, если бы отсутствовало чувство страха и пациент прибегал на операцию вприпрыжку. Как побороть этот страх, не знаю. Сам боюсь. Меня оперировали четыре раза, и каждый раз я боялся. Сегодня в больницах специально готовят пациентов к хирургическому вмешательству: это включает в себя и медикаментозное, и психологическое воздействие.
– Сила духа имеет большое значение при выздоровлении. Верите ли вы в то, что можно выздороветь, определённо настроившись?
– Вера – это вообще самое главное в жизни. Среди онкологических больных я встречал таких жизнелюбов, которые силой духа и настроем продлевали себе жизнь. И видел людей с менее тяжёлыми заболеваниями, которым ещё жить да жить, но морально они настолько подавлены, что сами себя загоняли глубже в болезнь. К каждому пациенту нужен свой подход. С одними надо быть жёстким, с другими – мягче. Плох тот врач, если он не психолог. Даже хирург должен лечить не только тело, но и душу. Как ты поднимешь человека с кровати, если морально не убедил его, что он может это сделать? Поэтому равнодушным циникам в медицине не место.
– Врачи суеверны? Вы, например, во что верите?
– Не могу сказать за всех, но хирурги крайне суеверны. И эти суеверия накоплены десятками лет и работают безотказно. У каждого врача они свои, но откуда взялись и почему, знает только он. Например, один знакомый хирург перед операцией надевает перчатки с правой руки, другой крестит операционное поле. Я тоже суеверный. Точно знаю: нельзя желать нам спокойной ночи на дежурстве. Иначе ночка обязательно будет «жаркой»: обеспечены сложные ситуации, большое количество операций, поступление экстренных пациентов.
Фото Дмитрия Эрнста